Где-то на краю забытой людьми, но не Богом, арабской деревни, любуясь на заходящее солнце, сидят два араба. Один лохматый, неопрятный, долговязый и рыжий. Беспокойный, с длинной шеей и грязными пятками. Второй постарше, небольшого роста, в стареньком, но чистом пиджаке, в очках на остром пытливом носу и потертых велюровых тапочках на босу ногу.
Первый всё время крутит по сторонам маленькой лохматой головой, тревожно всматривается куда-то вдаль, приставляя к косматым бровям костлявую ладошку правой руки, и иногда отчаянно взмахивает в вечернем воздухе левой… Второй сидит почти неподвижно, морщит высокий лоб и сосредоточенно читает обрывок газеты. Лишь время от времени поправляя съезжающие с тонкого носа свои пластмассовые очки.
– Построили новую ветку газопровода, теперь еще больше городов Европы смогут получать газ, минуя посредников напрямую…, – вдруг без конца и начала прочитал он попавшуюся строчку.
– Чего? – мгновенно отреагировал неопрятный.
– Газ! – многозначительно ответил тот, что постарше, – по трубам, прямо в Европу. Это очень удобно.
– А трубы большие? – почёсывая черную пятку правой рукой, спросил с грязной шеей. Теперь он держит перед глазами домиком левую ладошку.
– Да… – ответил задумчиво тот, что в велюровых тапочках, – …ооогромные. Европа очень большая. И очень нуждается в газе. Много им нужно…
Оба помолчали, пока садилось солнце. Поежились от прохладного ветерка, пробежавшего по деревне, в похолодевшей вмиг с заходом солнца пустыни ….
Продолжали молчать.
И вдруг долговязого озарило. Честно сказать, они, несмотря на различия, имели одну общую тему по вечерам – курили гашиш. В общем, сидели оба конкретно «под кайфом». Короче, долговязого «озарило». Ну, как в таких случаях обычно бывает – как с горы -понесло. Быстро-быстро он начал высказывать вслух то, что его взволновало:
«Газ, по трубам большим. Во, класс! Наверное, за деньги. Конечно, за деньги. Ведь не бесплатно же? За огромные деньги. Каждый день много газа туда и деньги оттуда. Газ – деньги. Туда-сюда и всё по трубам, по огромным трубам. Во, класс. А если нам построить тоже огромные трубы? Прямо в Европу. И пустить по ним из пустыни песок. Понятно, он вряд ли кому-то там нужен. Но нам что до этого дела? Наоборот. Вот представь – сидим мы здесь, у края деревни. Прямо на пальме рубильник и телефон. Мы звоним в Европу, говорим – срочно шлите нам деньги, не вышлите – опустим рубильник. Песок – ррраз – и в Европу. Тут его много, тысячи тонн, а может и миллионы. Ррраз! – опустим рубильник и тысячу тонн им на город. А, каково? Звоним тут же другим, говорим: «сейчас вам пребудет посылка с песочком.» Они понимают, что нам не до шуток. Соседи то плачут. Побегут в банк как миленькие. Во, класс, нужны только трубы, песка здесь навалом. Если бы трубы были прямо в Европу…Вот бы зажили. Ээ-х красота, сидели б в деревне и горя не знали. Песка у нас миллиарды, наверное, тонн. Зачем нам тут его столько? А в Европе денег навалом. Ээ-эх…, – тяжко вздохнув, так же внезапно затих беспокойный мечтатель».
Опять помолчали. На небе появились черные звёзды. Пытливый забросил газету и, положив руки под голову, смотрел лежа на звезды. «Америка…»,- так же, как и раньше задумчиво начал он. «Так всё и делает со всем остальным миром, используя доллар. Никому он не нужен. Но у них есть рубильник, телефон и авианосцы… И миллионы тонн долларов. И так же звонят с предложением: пришлите нам то или это, а еще лучше сделайте то или это. Не то… завалим вас зелёными фантиками. Как песком, и все сдохнете. Вот где сила. Мы опоздали с песком, они уже все устроили, в точности так, как ты говорил. Мы опоздали…»
Оба долго сидели и молча глядели на звёзды. Проклиная Америку. Долговязый время от времени подрывался и яростно грозил кому-то в ночи кулаком. Маленький и умный при этом тяжко вздыхал.
– Ээ-эх… Сейчас бы водички со льдом. Сладкой, – произнес в абсолютной ночной тишине с грязной шеей. Но это было уже почти под самое утро.
